Herman Hesse

Я влюбилась в Гессе. чтение его книг это как смакование мятного мороженого с шоколадом. С одной стороны ты понимаешь, что много в тебя не влезет, но это так вкусно, что удовольствие хочется растянуть.... И ты медленно ешь мороженое, наслаждаясь каждой ложечкой, держишь во рту холодящий шарик и чувствуешь, как он тает на языке, зтем медленно проглатываешь. А потом сидишь. И насладждаешься тем чувством, которое осталось во рту. Затем еще одна ложечка.... и так медленно-медленно.

Тоже творится с и Гессе. Его книги - это какое-то лакомство. Ты медленно читаешь, смакуя каждую фразу, пробуя ее и наслаждясь ею. А затем - послевкусием. И так - на протяжении всей книги.

У него есть замечательное произведение - "Степной волк". Это про меня. Кусочками.

"Другой отличительной чертой была его принадлежность к самоубийцам. Тут надо заметить, что неверно называть самоубийцами только тех, кто действительно кончает с собой. Среди этих последних много даже таких, которые становятся самоубийцами лишь, так сказать, случайно, ибо самоубийство не обязательно вытекает из их внутренних задатков. Среди людей, не являющихся ярко выраженными личностями, людей неяркой судьбы, среди дюжинных и стадных людей многие хоть и кончают с собой, но по всему своему характеру и складу отнюдь не принадлежат к типу самоубийц, и опять-таки очень многие, пожалуй, большинство из тех, кто по сути своей относится к самоубийцам, на самом деле никогда не накладывают на себя руки. "Самоубийца" - а Гарри был им - не обязательно должен жить в особенно тесном общенье со смертью, так можно жить и самоубийцей не будучи. Но самоубийце свойственно то, что он смотрит на свое "я" - не важно, по праву или не по праву, - как на какое-то опасное, ненадежное и незащищенное порожденье природы, что он кажется себе чрезвычайно незащищенным, словно стоит на узкой вершине скалы, где достаточно маленького внешнего толчка или крошечной внутренней слабости, чтобы упасть в пустоту. Судьба людей этого типа отмечена тем, что самоубийство для них - наиболее вероятный вид смерти, по крайней мере в их представлении. Причиной этого настроения, заметного уже в ранней юности и сопровождающего этих людей всю жизнь, не является какая-то особенная нехватка жизненной силы, напротив, среди "самоубийц" встречаются необыкновенно упорные, жадные, да и отважные натуры. Но подобно тому, как есть люди, склонные при малейшем заболевании к жару, люди, которых мы называем "самоубийцами" и которые всегда очень впечатлительны и чувствительны, склонны при малейшем потрясении вовсю предаваться мыслям о самоубийстве. Если бы у нас была наука, обладающая достаточным мужеством и достаточным чувством ответственности, чтобы заниматься человеком, а не просто механизмами жизненных процессов, если бы у нас было что-то похожее на антропологию, на психологию, то об этих фактах знали бы все.

Сказанное нами о самоубийцах касается, конечно, лишь внешнего аспекта, это психология, а значит, область физики. С метафизической точки зрения дело выглядит иначе и гораздо яснее, ибо при таком подходе к нему "самоубийцы" предстают нам одержимыми чувством вины за свою обособленность, предстают душами, видящими свою цель не в самоусовершенствовании и собственном совершенстве, а в саморазрушении, в возврате к матери, к Богу, к вселенной. Очень многие из этих натур совершенно не способны совершить когда-либо реальное самоубийство, потому что глубоко прониклись сознанием его греховности. Но для нас они все же самоубийцы, ибо избавление они видят в смерти, а не в жизни и готовы пожертвовать, поступиться собой, уничтожить себя и вернуться к началу...С другой стороны, всем самоубийцам знакома борьба с соблазном покончить самоубийством. Каким-то уголком души каждый знает, что самоубийство хоть и выход, но все-таки немного жалкий и незаконный запасной выход, что, в сущности, красивей и благородней быть сраженным самой жизнью, чем своей же рукой. Это знание, эта неспокойная совесть, имеющая тот же источник, что и нечистая совесть онанистов, толкает большинство "самоубийц" на постоянную борьбу с их соблазном. Они борются, как борется клептоман со своим пороком"

Про меня. Как мне кажется. Может у меня склонность находить себя в героях книг... А может просто период такой, ..А может...столько этих может!

Еще немного и я выясню, что сама явлюясь по сути Степным Волком. И все сразу станет понятно...

А потом еще одна книга, еще один герой, который будет мной ровно столько, сколько я буду нежиться в теплых волнах слов, волшебных слов и прекрасных фраз...

На последок - Кеннеди.

 

О мемуарах, Третьяковке и забытом зонтике

Снег в середине апреля. Странно, что я получила от него удовольствие.

[ Это было лирическое отступление ]

Давно пора написать сюда (да и вообще) что-то стоящее. Но я (позор на мою седую голову!) погрязла в заказных статьях. Первые две рождались в муках под примесь беззвучного мата. Дальше - легче. В пятницу добила пятую, получила некое подобие морального удовлетворения, про материальную составляющую что-то и не думалось. Все-таки писать про психологию человеков у меня получается значительно лучше, чем всякий флуд об оружии и доспехах. Вспомнила себя в школе, когда могла за день сгенерить десять сочинений на высший балл, как два пальца об асфальт. Решительно нельзя забивать на способности к красиво преподнесенному качественному флуду ))

Возникла сумасшедшая идея омемуарить дневник. А все потому, что на днях друг раскрутил меня таки на подробную душещипательную жизненную историю о прилюдно, лирично и по весомому поводу посланном мной в пешее эротическое путешествие вице-губернаторе *новской области и всех последствиях данного хамского поступка. Пришли к обоюдному выводу, что эта тема отчасти достойна мемуаров, а не аськи, которая последнее время подзаколебала. Надо дозреть и изложить хотя бы здесь во всех красочных деталях, чтоб потом не пересказывать каждому желающему, а тупо копировать. Лентяйка! ))

Сегодня явилась на работу после праздничка в 7 15, ай да умница. Пообщалась со старшим смены нашей охраны, который поведал мне, что два дня не вылезал из Третьяковки, ибо, во-первых, было безумно интересно, а во-вторых, совершенно безвозмездно, то есть даром. А говорят, что охранники тупые. Штампованное сознание, типа. Ан не-е-ет, есть достойные индивиды.

Только что вспомнила, что одна жестокая женщина по имени Агидель забыла мой зонт в "Венском", где мы трижды появлялись в субботу. Славный был зонтик. Пусть ей будет стыдно ))) Хотя ругать ее я не буду. А то обидится. Кто же тогда будет спасать меня из очередных приключений в "Максе" и от ужасных типов, передающих на наш столик шампанское в "Кошках" )))