Сны мне, понятное дело, странные снились, наполненные какими-то физиологически-акробатическими

Первый день на Тон-сае (это пляж такой в Тайланде, где тусят скалолазы). Итоги: начинающие подгорать спина и прилично красная от солнца рожа (с одной стороны почему-то кроаснее, чем с другой), хорошее настроение и первый в жизни он-сайт на семерке а (правда она была какой-то неподобающе легкой. 6с неподалеку была раза в три сложнее). Про то, что тут писать особо неохота, потому что тут просто хорошо. Поэтомку дальше немного из дорожных впечатлений.

Серое небо над Бангкоком. Дорога была трудна. До Ашхабада, впрочем, летелось вполне сносно. Путеводитель по Таю на английском и словарь в ноуте помогли скоротать время. Только голова начинала болеть и кормежка не порадовала - при взгляде на этот обед сразу хотелось сесть на диету: гуляш как из столовки и зеленая фасоль вместо салата. Больше всего повару удался хлеб и сыр с ветчиной, из которых удалось соорудить вполне сносный бутер.
В аэропорту Ашхабада за два года ничего не изменилось - те же унылые полупустые залы и голые стены. Единственное украшение - наводящий тоску магазин с коврами . События в точности повторяли прошлую поездку: очередь за новыми посадочными на 40 минут. Я, правда, все это время пролежала на скамейке: вещи стерегла и развлекалась изучением настроек нового фотика на магазине с коврами. Но мне уже и лежать надоело, а товарищи все тусили в очереди.
На улице плюс 14 (в прошлый наш визит было минус сколько-то). «Наконец-то я не буду мерзнуть», - подумала я и пошла вытягивать шерстяные колготы из-под джинсов. Потом целый час поджимала под себя ноги в шлепках, когда в зале, где мы томились, открывали двери на улицу, выпуская пассажиров на очередной рейс. Все посадки идут через одни единственные двери, а потом пассажиры топают по длиннющему балкону вдоль здания аэропорта и толпятся на лестнице в огромной очереди. В самолет запускают порциями человек по пятнадцать, чтобы сутолоки в проходе не было. Поэтому сутолока - на улице, перед самолетом, самая наивная часть пассажиров уже приготовилась к отпуску - переоделись в летнее. А в шлепках и маечках при плюс 13 - это, знаете, очень бодрит.
В кафе тоже мало изменилось: та же кола по семьдесят р. и полусырые пирожки из картошки за двадцать р. - гвоздь меню. Слава богу, хоть бутерброды с полузеленой колбасой исчезли - уже прогресс. Мы оценили фисташки и зеленый чай. Они сильно скрасили ожидание. Кино на ноуте остановили на середине - объявили посадку. В самолете рассадили нас через проход, так что фильм так и не удалось пока досмотреть. Он, впрочем, не из оптимистичных попался: 4 самоубийства за час экранного времени , плюс две смерти в результате несчастных случаев.
Перелет в Бангкок дался тяжелее, чем в Ашхабад. Начнем с того, что улетали мы в полночь по туркменскому времени, а прилетали в 8 утра по тайскому. Но с моей совиной жизнью восемь утра в Тайланде не сильно отличается от того времени, когда я засыпаю в Москве. Хорошо хоть на ужин не стали мучить гуляшным мясом, а дали курицу (никому не расскажу, что больше половины моего куска составляли кости). Еще бастурму давали, и лаваш - для создания национального колорита, наверное.
Остаток полета был наполнен мучительным полусном - полубдением и постоянно мерзнущими ногами. Как оказалось, пледы на туркменских авиалиниях положены только пассажирам первого класса. Пришлось засунуть ноги в рукава куртки. Другой проблемой была постоянная скрюченность и невозможность лечь по-настоящему в этом уродском кресле. Думаю, моя соседка была не очень довольна, когда я попыталась в там набок повернуться (не только попыталась, мне даже удалось). Сны мне, понятное дело, странные снились, наполненные какими-то физиологически-акробатическими ощущениями.
В туркменских авиалиниях стюардессы при приеме на работу, наверное, проходят какой-то тест на наличие садистских черт в характере. Так мне, по крайней мере, подумалось, когда меня разбудили за два часа до прилета, чтобы вручить завтрак, состоящий из каких-то вариаций хлебо-булочной сухомятки. Они хорошего мнения о вместимости моего желудка. Шесть часов лету: через час после посадки - ужин, а еще через три - завтрак. Короткие у них ночи в Туркмении. В-общем, весь завтрак отправился по карманам. А мы же наивно решили, что раз нас будят - значит, почти прилетели и надо просыпаться. Поэтому над вопросом чай или кофе мы долго не думали, поэтому вторая порция так называемого сна была еще более беспокойной, чем первая.
Странное состояние: когда глаза закрыты - вроде не спишь, и мозг работает. Но стоит только их открыть , как понимаешь, что это абсолютно невыносимо : они слезятся и закрываются обратно. Когда я наконец за полчаса до прилета собралась с силами и проснулась полностью, небо за окном из черного превратилось в белое: свет есть, цвета нету. Кроме тумана - не видать ничего.
Сели очень мягко. В аэропорту Бангкока все как обычно: кондиционеры, скользящие дорожки, хай-тек, окна вместо стен и вообще все очень приятно, хорошо и красиво. Только лапша на завтрак попалась какая-то склизкая и кисловатая. Пришлось отодвинуть ее в сторону и приняться за роллы с лососем. Рыбка тут - мммм - обьеденье.
Сейчас сидим, ждем рейса в Краби. Осталось часа двв.

Я еще вернусь к тебе

Я еще вернусь к тебе
Телефонными звонками,
Обжигающими снами
Повторюсь в твоей судьбе.
Я еще вернусь к тебе.
Я еще тебе спою
Соловьем под старой крышей,
Чтобы ты меня услышал
И мелодию мою.
Я еще тебе спою.
Я еще тебя коснусь
Теплым лучиком рассвета,
Травами в разгаре лета
Ласково к ногам прибьюсь.
Я еще тебя коснусь.
Я еще останусь жить
В твоих снах и тайных мыслях,
Оставаясь жизни смыслом,
Продолжая мифом быть.
Я в тебе останусь жить.

С Новым годом

2010 начался. Возвращаясь к написанному перед этим-теперь знаю почему мы все не спали и что означал тот мой сон. Предупреждение. Обьявились мои родственнички. Подали на меня в суд. Война за квартиру началась. Первое заседание суда бвло 28.12 . Я его пропустила. Заплатила Леониновне 3000 грн. Одолжила за три дня. Теперь отрабатываю. Следующее заседание 18 января. Завтра должен приехать брокер оценить квартиру. Потом звоним адвокату Чернявской Марии Леонидовне.

Стихи про ангелов =)

источник стихотворений - сообщество  Aнгелы все сюды!!!!
http://my.mail.ru/community/ang_ang/B62E78D0A8CD666.html
Ангелы крылья в руках не держали,
Не видели света, бьющего вниз.
И как-то на землю перья упали,
Когда снял свои первый из них.
Он прикоснулся к тому, что не ведал,
Он понял тот смысл, который не знал.
Плод запретный впервые отведал,
Когда тень свою с пола поднял.
Смертные чувства, смертное тело,
Плоть и душа, сердце и кровь.
На землю, подальше, скорее, скорее!
Упал. Не вернулся на небо богов.
Демоны в пекле, плоть истязая,
Зеркал не видали, не знали про них.
Но как-то один, в любопытстве сгорая,
В него заглянул и в безумии сник.
Он многое понял, правду отведав,
Он истину первым средь прочих узнал.
С болью свой облик навеки он предал,
Теряя рога, к свету шагал.
Смертные чувства, смертное тело,
Плоть и душа, сердце и боль.
Бежал, разгоняясь, сильнее, сильнее!
Пришёл. Не вернулся в пекло домой.
Ангелы падшие и демоны вставшие,
Светлое-тёмное, белое-чёрное.
Как это вечно и всё бесконечно.
От запретов уставшие, от свободы пропавшие.
Закон и порядок, разгул и упадок,
Как это пошло, всё это в прошлом.
 ***
Когда земля была еще малышкой,
Когда тепло еще не грело жизнь,
На небе было видно яркой вспышкой,
Как две звезды нечаянно зажглись.
Одна звезда была подобно свету,
Усиленному в миллионы раз,
Другая так темна, что темень эту
Увидеть может не любой из нас.
Из той звезды, что ярко так сияла,
Родился Ангел, светлый и простой,
Из той, что свет так жадно поглощала,
Родился Демон, мрачный и скупой.
Дух чистоты смотрел на дух сомненья
В глазах у Демона тонул беспечный свет,
И Ангел вздрогнул от прикосновенья
Той тьмы, в которой жизни больше нет.
"Кто ты? Несущий мрак и холод?" -
Спросил у Демона тихонько Ангел вдруг.
"Я тот, кто будет строить город!" -
Ответил Ангелу бессмертья злого дух.
В том городе найдет себе пристанище
Душа любая в облике любом
И, не прося святого покаянья,
Забудется холодным тихим сном.
В том городе не будет больше света,
Там будет только лед и пустота,
Никто не будет требовать ответа
За то, как жизнь недолгая прошла!
И Ангел, тихо голову склоняя,
Промолвил злому Демону в ответ:
"Тогда и я, свой город создавая,
Как Тьму ты поселил, я поселю лишь Свет!
И пусть любой, в мой город попадая,
Получит то, о чем ты позабыл,
Получит чувства светлые, страдая
За то, что он когда-то полюбил.
Пусть душу будет греть всегда надежда,
Которую я щедро подарю,
И счастье будет, как река, безбрежна,
Я это город людям отдаю!"
И Демон, мрачно хмурясь от ответа,
Сказал: "Ну что ж, видать, не по пути!"
Один пошел на свет, другой - от света
И две звезды потухли от зари
***
Ты упал. Тебе больно, и стыдно, и страшно.
Взгляд затравлен. Болит рассеченная бровь.
Контур крыльев твоих акварельно раскрашен
В светло-розовый. Пахнет как свежая кровь.
Осторожно, движений не делая резких,
Не ступая на перья, помогу тебе встать.
На столбе телефонном звездой Вифлиемской
Золотится твой нимб. Нам его не достать.
Обопрись на меня. Дохромаем до дома,
Прикрывая калечные крылья плащом.
Буду мазать их йодом по кромке излома
И смотреть как ты давишься жирным борщом.
Манны нет. Ты привыкнешь как все привыкают,
Из привычек заплаты на память кроя.
Там в Раю не встречал ты мою бабу Раю?
Неужели прозрела, старушка моя?
Выпей рюмку. Так лечатся здешние люди.
Я по бабски щекой обопрусь на кулак.
Говорят, что когда-нибудь все мы там будем.
Может брат мне твой тоже предложит коньяк.
Мы, по сути, всегда в постоянном паденьи.
Для меня это низ, для тебя это высь.
Вы сюда, мы туда - бесконечно движенье
Оборотов рулетки, диаметром в жизнь.
***
Нежнейшим ангелом невинным
По облакам она ходила,
Пока так робко и так сильно
Земного вдруг не полюбила.
Он не был трепетным, покорным,
Мир для себя стремился сделать.
Играл он с ангелом безмолвным,
Её не прочь был переделать.
Он, как обученный чертёжник,
Перечертил её основы,
Карандашом простым и острым
Нарисовал её он снова.
Всё, чем он жил, вложил в рисунок,
Чтоб и она дышала тем же.
Перебирал он сердца струнки
И думал, что гитару держит.
Она доверчиво смеялась,
Смотря в глаза наивно, нежно,
И ей действительно казалось,
Что всё так просто, безмятежно.
Возможно, так оно и было
И ей, быть может, не приснилось.
Теперь история забыта -
Если и было, то разбилось.
Он уходил и не прощался,
Ей оставлял недоуменье.
Он уходил, не возвращался,
Он ускользал прозрачной тенью.
Но он не стёр своё творенье,
Он не вернул ей прежней формы,
Не дал ей новое рожденье,
Всё, что вдохнул в неё, не тронул.
И он ушёл, но ей оставил
Часть своей жизни сумасшедшей
И ненавязчиво заставил
Её жить его жизнью вечно.
Её не отпустил на волю,
Забрал он ангельские крылья,
А всю его любовь былую
Рассеял ветер белой пылью.

Капли капают из крана...

Капли капают
из крана одна за одной: кап, кап, кап. Они вытекают размеренно, постоянно,
оставляя на раковине ржавые следы. Кап, кап, кап.Отмеряют время тихоньким
стуком. Я сижу и равнодушно смотрю на это бесконечное падение: кап. кап. кап.
Жизнь моя
идет, день сменяется таким же днем, капают тяжелые капли на чашу, измеряющую
мои дни: КАП. КАП. КАП. Ничего не меняется, только остаются ржавые мокрые
следы. Звук - глухой, размеренный, усыпляющий. Дремлет мое чудовище, убаюканное
этим звуком. Длинные жесткие ресницы подрагивают от каждого вздоха. Они силятся
подняться, но тут же вновь опускаются под тяжестью сновидений.
Снится моему
чудовищу то время, когда оно было счастливо. Снится добрый и милосердный
господин и повелитель, в чьей власти было карать и миловать. Снятся его
холодные серые глаза, снятся руки, которые то гладили, то отталкивали, а иногда
и жестоко избивали. Снится его запах - морской, соленый, запах тысячи дорог.
Этот сон повторяется сотни и тысячи раз, заставляя мое чудовище улыбаться во
сне блаженной хищной улыбкой.
Спи, спи, мое
чудовище. Ведь как только ты проснешься, реальность - серая, постылая
реальность обрушится на тебя. И ты увидишь эту раковину, и эти капли, одна за
другой опускающиеся с неумолимостью палача на весы моей жизни. Ты поймешь, что
нет больше твоего повелителя, чьи ласки и наказания одинаково несли блаженство.
И ты умрешь, умрешь от постигшего тебя горя и разочарования.
Спи, мое
чудовище. Кап, кап, кап.
Каждому свое:
мне - эта серость, тебе - мои сны.